Стихи на заказ и свободное творчество: Истина в изломе восприятия

Мне предельно важно, как мои стихи, написанные на заказ, оценивают клиенты, ведь именно от этих оценок зависит репутация, доверие, повторные обращения, сарафанное радио, а значит и мой профессиональный статус, ощущение востребованности, внутренняя уверенность в верности выбранного пути.

При этом мне абсолютно всё равно, как моё вольное творчество оценивают и клиенты, и случайные читатели. Оно является пространством для экспериментов, внутреннего диалога, поиска новых форм. В нём нет технических заданий и целевой аудитории. Есть только желания и их воплощения: зафиксировать момент, высказаться (или даже проораться), поразмышлять вслух, согласиться или опровергнуть.

Несмотря на "всё равно", очень хочу поделиться смыслом, который заложен в стихотворение из прошлого поста. Не для того чтобы изменить чьё-то первичное суждение, а дабы замкнуть лемнискату (загуглил, как называется символ бесконечности, и оказалось, что вот так) творческого процесса, когда мысль, пройдя через все круги, возвращается к своей изначальной природе и может быть понята напрямую.

***

Итак. Есть стая птиц. Она летит. Это движение вневременное, равнодушное, повторяющееся из тысячелетия в тысячелетие. Но человек, поднимая голову, не может удержаться от наложения смысла. Кто-то увидит красоту природы, кто-то непристойный силуэт, кто-то ничего не увидит. И вот в этой разнице реакций рождается суть: мир нейтрален, и истина не в нём, а в изломе восприятия.

Истина — не точка. И не прямая. А варп — искривление, смещение. Это применимо и к пространству, и к сознанию, и ко всем их синергиям. Люди, глядя на одно и то же, оказываются в разных секторах графика. Каждый прав не как вестник абсолюта, а как носитель собственной геометрии.

Полное или частичное отзеркаливание слов воспроизводит идею о том, что однозначное понимание — это не твёрдая точка. Происходит смещение истины не столько выводом мысли, сколько структурой самой речи и требованиями, которые конкретный человек к ней предъявляет.

Отсюда: хлеб, блеф, блёв.

Хлеб — прагматика, утоление, то, что можно поглотить ради жизни. Истина как польза.

Блеф — игра, риск, модель вероятности. Истина как ставка, которая срабатывает ровно настолько, насколько мы верим. Или насколько верят другие игроки.

Блёв — распад формы в телесность, возврат к довольно-таки низменной физиологии. Расплата, в конце концов, за образ жизни, за отсутствие грани или нормы, за их наличие, за нежелание трактовать или, наоборот, за попытку это сделать.

Финал "птицам который век разницы никакой" растворяет всё в вечном равнодушии природы. Это приговор и утешение. Приговор человеческой мании ранжировать, а утешение — тому, что в основе бытия есть ядро, на которое мы никак не влияем, ибо не можем.

Кто-то выцепит в строках цинизм и провокацию. И будет прав. Но гораздо лучше позволить себе хотя бы хотя бы минимальное допущение касательно того, что истина — это функция кривизны наблюдателя.

А птицы… Что там птицы? Они летят в своем равнодушии и этим равнодушием перевешивают все наши слова, действия и размышления)